Анамнез: отец —инвалид войны, лечился от алкоголизма. Мать — спокойная, слабовольная женщина, работает уборщицей. В семье единственный сын. Рос и развивался нормально. В дошкольном возрасте болел корью и скарлатиной. В школу пошел в 7 лет, учился посредственно, дублировал 4й класс.
Окончив 8 классов, пошел работать на стройку, сначала подсобным рабочим, потом каменщиком. По характеру был общительным, добрым, но слабовольным. Начав работать, стал периодически выпивать, обычно с получки. Выпивал 200—300 г водки, при этом сильно хмелел, иногда была рвота. После выпивки долго испытывал отвращение к алкоголю. В армии алкоголь не употреблял. Характеризовался положительно. Окончил школу младших военных специалистов, получил звание сержанта. После демобилизации сначала пил изредка («по праздникам», «после бани»), но примерно через полгода выпивки участились до 3—4 раз в неделю.
Через 3 года перешел на работу, связанную с командировками. Во время командировок, которые длились 10—15 суток, выпивал практически ежедневно. Постепенно стал выпивать значительно больше, чем прежде. За день мог выпить около литра водки. Иногда возникала мысль, что спивается, но без водки обойтись уже не мог. Все чаще напивался до глубокого опьянения, а на следующий день не мог припомнить всех событий, сопутствующих пьянке.
После предшествующей выпивки отмечались слабость, дрожание рук, головная боль, подавленное настроение, предчувствие какого-то несчастья. Эти явления снимались, если выпивал 2—3 бутылки пива или 150—200 г водки. Появилась потребность опохмеляться. С этой целью искал случайных собутыльников. Утратил контроль над количеством выпиваемого. При отсутствии водки заменял ее суррогатами. Если раньше в состоянии опьянения был общительным, добродушным, то теперь становился злобным, вступал в конфликты с окружающими.
Подобные «запои» отмечались только в командировке: «дома жена запрещала, да и на работе пьяным появляться было нельзя». Нарушились сон и аппетит, стал крайне вспыльчивым, быстро уставал на работе, появилась половая слабость. В связи с этим находился на лечении с диагнозом: «затянувшееся астеноневротическое состояние». После лечения 2—3 месяца воздерживался от выпивок, чувствовал себя хорошо, но потом запил снова. Через 2 года после лечения, возвратившись из очередной командировки, не мог спать, испытывал тревогу, говорил жене «об опасности», «о предстоящей расправе».
На третий день воздержания от алкоголя «заметил», что за окном двигаются неясные тени; на стене, как на экране телевизора, «видел» солдат, военную технику, войсковые учения, взрывы снарядов. «Слышал» угрожающие голоса: «негодяй, пьяница» и т. д. В одном белье убежал из дома. Госпитализирован, на 3й день психоз купирован, на 12й больной выписан домой. По рекомендации врачей был переведен на работу, не связанную с командировками. Однако после того как жена с ребенком уехала в отпуск, запил снова. Пил практически ежедневно с утра, во второй половине дня напивался до глубокого опьянения. Снова нарушился сон. Стал вялым, безынициативным. Избегал контакта с окружающими. К выполнению своих служебных обязанностей относился безразлично, часто не выходил на работу. В связи с этим был повторно направлен в психиатрическое отделение.
Психическое состояние: первые дни провел в основном в постели, старался не вступать в разговор, на вопросы отвечал неохотно. Бреда и расстройств восприятий не было. Критика к своему состоянию снижена. Считал, что во всем «виновата не водка, а обстановка». Интересы ограничены создавшейся конфликтной ситуацией на работе и разговорами о выпивке. Книг и газет не читает, телевизор не смотрит: «Понять ничего не могу, только голова сильнее болит».
Вял, адинамичен, вместе с тем вспыльчив, по малейшему поводу склонен к аффективным реакциям, которые сопровождаются плачем, бранью, общей дрожью, повышенной потливостью, яркой игрой вазомоторов лица и груди, тахикардией, повышением артериального давления. В это время (со слов больного) испытывает чувство злобы, жестокости: «могу убить, искалечить». После подобных вспышек обычно чувствует бессилие, сожалеет о случившемся. Ночью долго не может заснуть: «Одолевают всякие мысли». Сон поверхностный, тревожный, с яркими кошмарными сновидениями. Днем сонлив, заторможен. Работоспособность снижена. Выраженных нарушений памяти не отмечается.
Соматическое состояние: правильного телосложения; границы сердца в пределах нормы, тоны приглушены, над верхушкой выслушивается систолический шум; пульс — 80 уд/мин, ритмичный, полный, не напряжен; АД — 110/60 мм рт. ст. В легких при перкуссии и аускультации патологии не выявляется. Язык сухой, обложен сероватым налетом. Живот мягкий; край печени пальпируется у реберной дуги, мягкий, слегка болезненный; селезенка не пальпируется.
Неврологическое состояние: умеренная сглаженность правой носогубной складки, симптом Маринеско слева; периостальные и сухожильные рефлексы верхних и нижних конечностей оживлены, с расширенной рефлексогенной зоной, без убедительной разницы, брюшные рефлексы вялые, быстро истощаются. В позе Ромберга неустойчив, при ходьбе по прямой линии шатается. Мелкий ритмичный тремор пальцев вытянутых рук. Гипергидроз ладоней, стоп и подмышечных впадин.
Лабораторные данные: общий анализ крови и мочи в пределах нормы; реакция Вассермана отрицательная; билирубин в сыворотке крови — 1,09 мг %, реакция прямая, замедленная; общий холестерин—166 мг%; свободный холестерин — 125 мг %; эфиры холестерина — 41 мг %, показатель эстерификации — 0,24; общий белок сыворотки крови 8,52 г%; исходный протромбиновый индекс — 63%, после нагрузки викасолом — 74%; сахар крови натощак — 70 мг %, через 30 мин после нагрузки (100 г сахара) ¦—74 мг %, через 60 — 74 мг %, через 90 — 92 мг %, через 120 мин—81 мг %.
Анализ желудочного содержимого натощак: общая кислотность — 20, свободная и связанная соляная кислота — 0; после пробного завтрака — 56; 27; 14. Пепсин натощак — 0,9 г %, после пробного завтрака— 1,6 г %. ЭКГ не изменена. Рентгенологически со стороны органов грудной клетки и желудочно-кишечного тракта патологии не выявляется. На ЭЭГ — снижение амплитуды альфаволи, медленные волны «в покое» и при воздействии внешних раздражителей (свет, звонок).
На 2й день после поступления в артериальной и венозной крови выявлены: умеренно выраженная артериальная гипоксемия (18 об % при кислородной емкости крови 21,6 об %), повышенное содержание кислорода в венозной крови (16 об %), уменьшение артериовенозной разницы по кислороду (3,0) и снижение процента утилизации кислорода (27,6%).
Больному назначены: дезинтоксикация, общеукрепляющее лечение, транквилизаторы, ингаляции кислорода (по 30 мин 3 раза в день), условнорефлекторное (апоморфин), в последующем сенсибилизирующее к алкоголю (антабус) и психотерапевтическое лечение.
Характерна трансформация состояния больного: через 10—12 дней лечения явления внешней заторможенности сменились повышенной раздражительностью, суетливостью, несдержанностью. Больной постоянно находился в движении. Брался за различные работы, но, не окончив, бросал их, ссылаясь на усталость и головную боль. Был крайне обидчив, конфликтовал с больными и медперсоналом, затем извинялся, заверяя в том, что «это было последний раз». Настроение было неустойчивое, чаще подавленное, плохо переносил внешние раздражители, сон попрежнему нарушен. На 26й день больному дополнительно к проводимому лечению было назначено 10 сеансов гипербарической оксигенации.
Примерно через месяц больной жалоб на состояние здоровья не предъявлял. Был весел, активен, много читал, охотно участвовал в хозяйственных работах. В общении с окружающими стал более ровным, выдержанным. Нормализовался сон. Вщжап домой. В течение года не пил, чувствовал себя практически здоровым. Через 14 месяцев после лечения начал вновь употреблять алкоголь.
Окончательно сформировавшееся патологическое влечение к алкоголю. Утрата количественного и ситуационного самоконтроля лабстинентный синдром высокая толерантность к алкоголю и, наконец, перенесенный алкогольный психоз позволили установить у этого больного II стадию алкоголизма. Это подтверждал и характер псевдозапоев, связанных с внешними поводами.
Существенную роль в клинической картине заболевания в приведенном случае играл астенический синдром. Наличие в его структуре таких признаков, как/выраженная лабильность аффектов со склонностью к дисфориям, трудность самоконтроля, снижение активного внимания, повышенная психическая и физическая истощаемость, а также органической микросимптоматики свидетельствует об органическом поражении высших отделов центральной нервной системы, о нарастающей токсической энцефалопатии.
Наряду с нарушениями функции печени и желудка выявляется достаточно выраженная кислородная недостаточность, более устойчивая, чем в I стадии алкоголизма.
III стадия алкоголизма характеризуется снижением толерантности к алкоголю, падением психической и утяжелением физической зависимости от алкоголя, появлением истинных, или периодических, запоев, нарастающим интеллектуальномнестическим дефектом. Наблюдается дальнейшая трансформация абстинентного синдрома. У многих больных формируется психический компонент абстиненции (кошмарные сновидения, элементарные расстройства восприятия, подавленное настроение, немотивированный страх, сверхценные идеи отношения, виновности и пр.). Соматовегетативные нарушения могут достигать такой степени выраженности, что иногда бывают опасны для жизни больного. Этим объясняется неудержимость патологического влечения к алкоголю в III стадии заболевания. Абстинентный синдром в этой стадии возникает даже после небольших доз алкоголя; при систематическом же его употреблении состояния опьянения и абстиненции по существу непрерывно чередуются.
В III стадии толерантность к алкоголю снижается. Несмотря на это, амнезии периода опьянения становятся постоянными и наблюдаются даже после приема сравнительно небольших доз алкоголя.
Алкогольные психозы возникают особенно часто и обнаруживают тенденцию к затяжному течению. По данным И. В. Стрельчука (1973), почти у 30 % больных в этой стадии заболевания наблюдаются эпилептиформные припадки.
Особенности характера, заостряющиеся во II стадии заболевания, в III нивелируются, все более уступая место признакам деградации личности, что выражается гуморальном отупении и огрубении’ недостаточности критики, легкомыслии, в/юмористической окраске настроения и высказываний, упадке инициативы и работоспособности и ухудшении формальных способностей, главным образом памяти. А. А. Портнов и И. Н. Пятницкая (1973) подчеркивали, что алкогольная деградация в III стадии заболевания по клинической картине тождественна изменениям психики при энцефалопатии любого происхождения.
В клинической картине III стадии почти всегда выявляется астенический симптомокомплскс, обычно в гипостенической форме. Отчетливее проявляются признаки органического поражения головного мозга. Для больных в III стадии алкоголизма характерны апатия, гиподинамия, безынициативность, эгоцентрическая направленность интересов, слабость физической и психической деятельности. Психическая слабость выражается в быстрой истощаемости эмоций, внимания и незавершенности мышления.
Трудоспособность таких лиц резко снижена, привычная работа у них не ладится, все новое для них непосильно. Круг интересов их сужен, ограничен добычей алкоголя. Иногда даже на это не хватает сил. Такие больные большую часть времени проводят в постели, общество для них тягостно, а психическое или физическое напряжение мучительно. Сон, несмотря на склонность к внешней заторможенности, резко нарушен. Аппетит и половое влечение отсутствуют или снижены. На первый план выступают неврологические и соматические расстройства с грубым нарушением жизненно важных функций организма.
Читайте далее: